I. ОТКРЫТИЕ КОНФЕРЕНЦИИ

Из вступительного слова Владимира Ивановича Добренькова сопредседателя Оргкомитета конференции, доктора философских наук, профессора, декана социологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова.

Сегодня чрезвычайно важное событие в жизни нашего научного сообщества. Я рад, что мы собрались, дабы объединить наши интеллектуальные усилия и обсудить важную и интересную тему: “Человек, общество и культура в контексте глобальных изменений”, обозначить проблемы, волнующие сейчас и ученых, и все общество.

Из приветствия Александра Васильевича Михалева, доктора физ.-мат. наук, профессора, проректора МГУ им. М.В.Ломоносова.

От имени ректора Московского государственного университета академика Виктора Антоновича Садовничего позвольте передать вам самые добрые пожелания успехов в работе. “Личность”, “общество”, “культура” — эти ключевые понятия не случайно составляют эпицентр данной конференции и дискуссий в обществе. Обсуждаемая тема действительно глобальна и соответствует потребности дать оценку прошедшего столетия. Для меня, как профессионального математика, очевидно, что и естественные, и социальные науки переживают сегодня подъем и ощущают острую потребность в интеграции знаний для решения ключевых актуальных задач, подобных проблеме информационной безопасности.

Из выступления Татьяны Эдуардовны Петровой, доктора социологических наук, профессора, заведующей отделом Министерства образования РФ.

Брушлинский Андрей Владимирович — член-корреспондент РАН, доктор психологических наук, профессор, директор Института психологии РАН.

Проблема субъекта как основание интеграции науки

Уважаемые коллеги, прежде всего, позвольте поблагодарить организаторов этой замечательной конференции за приглашение, за возможность выступить с небольшим сообщением.

В Институте психологии РАН уже больше десяти лет как наиболее общая научная проблема разрабатывается проблема психологии субъекта. Понятие субъекта, как известно, одно из фундаментальных понятий для многих наших наук. Субъект — это то понятие, которое помогает нам наиболее корректно и наиболее глубоко раскрыть их гносеологические основания и на этой базе действительно по-настоящему выявить реальные интеграционные тенденции.

Неразрывное единство природного и социального в психике человека очень важно для психологии субъекта. До сих пор во многих психологических теориях считается, что новорожденный ребенок еще не является человеком. Он родится как животное или “полуживотное”, и только потом он становится человеком. В этом смысле на самых первых этапах жизни человек как бы признается, что в нем есть только природное, но еще нет социального. А если брать противоположный этап, наиболее развитый этап человеческой жизни, когда личность уже сформирована, то здесь очень многие теории, особенно отечественные, считают, что в личности есть только общественное, только социальное, но не природное. С точки зрения психологии субъекта это не вполне корректное понимание, потому что на любом этапе развития человека психика всегда есть неразрывное единство природного и социального. Более того, мы еще на рубеже 60–70 годов начали разрабатывать, тогда еще только теоретически, гипотезу о том, что даже до рождения младенца, в конце внутриутробного периода, допустим на 7–8-м месяце беременности, у плода уже начинает возникать простейшая психика. Эксперименты за рубежом в 80–90-е годы вполне подтвердили эту гипотезу.

Сейчас можно считать доказанным, что психика человека начинает возникать, зарождаться еще до рождения человеческого младенца. Все эксперименты, которые были проведены, ясно показывают нам, что еще до рождения человеческого младенца его психика начинает проявлять себя как неразрывное единство природного и социального. Поскольку субъектом в самом широком смысле является человечество в целом, то ясно, что и другие виды субъекта, допустим, группа как субъект, общность как субъект, индивид как субъект с самого начала существуют внутри человечества. Младенец также рождается как часть человечества, являясь неразрывным единством природного и социального.

Это положение психологии субъекта, которое разрабатывается в Институте психологии, противостоит некоторым довольно широко распространенным теориям в социологии, психологии и некоторых других смежных науках. Согласно этим теориям не вся психика человека является социальной, а только лишь некоторые ее уровни. Они следуют идеям Э.Дюркгейма о том, что социальными могут считаться только коллективные представления человека, но не индивидуальные. Это сохраняет определенный дуализм в трактовке психики человека. Затем в работах Выготского низшие психологические функции у ребенка рассматривались как натуральные, а не социальные, в то же время как высшие функции — это исключительно культурные, социальные. Серж Московичи, один из крупнейших социальных психологов нашего времени считает, что когда человек находится в толпе, он бесспорно социален, но если тот же самый человек в данный момент находится вне толпы, то его социальность резко уменьшается, либо вообще может быть сведена к нулю. Можно привести и другие ссылки.

Психология субъекта стремится раскрыть неразрывную связь природного и социального, интегрировать природное и социальное в психике человека на всех этапах развития человеческого индивида. Для того чтобы решить те трудности, с которыми мы сталкиваемся, когда рассматриваем некоторые из вышеуказанных теорий в психологии, социологии и так далее, нужно уточнить понятие “социальное”, и строго различить два понятия, которые обычно в русском или немецком языке являются синонимами. Это понятие “социальное”, с одной стороны, и понятие “общественное”, с другой стороны. Используя различия между ними, мы тем самым сможем более глубоко раскрыть проблему социального и природного в психике человека. Тогда социальное — это наиболее общая характеристика психики человека, общечеловеческие качества психики людей на любом этапе их индивидуального и исторического развития. Это — такие общечеловеческие свойства как сознание, деятельность, речь, язык. Все это свойственно любому человеку и на любом этапе его развития, и в этом смысле социальным в психике человека являются именно эти общечеловеческие свойства. Тогда “общественное” есть более конкретная характеристика психики человека. В качестве “общественного” уже выступают не общечеловеческие, а типологические (от слова “тип”, “типология”) свойства. Другими словами, “общественное” — это характеристика тех уровней психики людей, которые делают их представителями определенной общности, этноса, нации, корпоративной, возрастной, профессиональной группы. В этом смысле “общественное” более конкретно, чем “социальное”. Наконец, есть индивидуальные особенности, которые характеризуют любого человека, и в этом смысле психика любого человеческого индивида — это всегда неразрывное единство всеобщего, особенного и единичного.

При решении задачи интеграции научных знаний для исследования проблемы человека как субъекта хорошо видна специфика психологии как одновременно и естественнонаучной, и гуманитарно-общественной дисциплины. Возьмем конкретный пример. Как известно, человек взаимодействует с окружающей действительностью на очень многих уровнях: биофизическом, биохимическом, физиологическом, психическом, социальном. Если взять только три уровня — биохимический, физиологический, психический — все они очень важны, и каждый из них является более сложным по отношению к предыдущему. В этом смысле все закономерности нижележащих уровней, то есть, допустим, биохимического, биофизического, целиком и полностью распространяются на все вышележащие уровни — и на физиологическое, и на психическое. Поэтому психическое невозможно понять, если не учитывать, не раскрывать биохимические, биофизические закономерности и физиологические свойства организма. Вместе с тем такая позиция не имеет ничего общего с редукционизмом, потому что все вышележащие уровни имеют свои специфические закономерности, и поэтому специфика психического уровня взаимодействия, конечно, не сводится ни к биохимии, ни к физиологии, она характеризуется именно специфическими закономерностями, каковыми и являются психологические закономерности. Тем самым мы снимаем крайности и дуализма, и редукционизма, и действительно с позиции монизма решаем проблему субъекта как онтологического основания для интеграции всех свойств данного человека и синтеза тех наук, которые изучают все многообразие этих свойств.

Важнейшей особенностью человека как субъекта является свойство саморегуляции. Для того, чтобы раскрыть специфику человеческой социальной саморегуляции, наверное, лучше всего сопоставить ее с тем универсальным и общеизвестным способом саморегуляции, каковым является механизм обратных связей. Открытие механизма обратных связей Анохиным, Бернштейном, Винером и другими сохраняет значимость до сих пор. Однако, с их точки зрения, обратная связь представляла собой “сигналы” — результаты внутреннего функционирования живой или технической системы, выступающие как новые детерминанты ее развития. Но специфика и суть обратных связей состоит в том, что они не просто регулируют и контролируют функционирование системы, но и информируют о правильности-неправильности этого функционирования и всегда при этом являются очевидными, непосредственными, наглядно чувственными. Однако наши эксперименты в Институте психологии РАН показали, что есть и другие способы влияния промежуточных и конечных результатов деятельности на последующее ее развитие. Эти явления не сводятся только к таким очевидным, наглядным, непосредственным, однозначным сигналам.

Ярким примером тому является эксперимент с решением теоретических задач. Одна группа испытуемых решила предложенную задачу по физике и привела все необходимые теоретические аргументы. При этом данная группа уверена в правильности своего решения. Другая же группа испытуемых решила ту же самую задачу, привела те же самые теоретические аргументы, но при этом она не уверена в правильности своего решения. Если оценивать эту ситуацию с позиций теории обратной связи, то следует отметить, что обратная связь по самой своей сути как раз исключает неуверенность в том, правильно или неправильно осуществляется данная функция. Когда мы с вами поднимаемся или спускаемся по лестнице, когда мы наливаем воду из графина в стакан и так далее, то здесь у любого человека нет никакой неуверенности в том, правильно или неправильно он это делает.

Описанные эксперименты с решением теоретических задач продемонстрировали, что обратные связи необходимы, но не достаточны для саморегуляции сложных уровней деятельности, к которым можно отнести теоретическое мышление, совесть, свободу, творчество.

Предложенное понимание сферы действия механизма обратных связей может быть использовано и при анализе такого сверхсложного типа деятельности как реформирование страны. Ведь если бы обратные связи были не только необходимы, но и достаточны для саморегуляции этого уровня деятельности, то каждый промежуточный результат активности субъекта любого уровня — и президента, и правительства, и нас с вами, — однозначно и для всех очевидным образом сигнализировал бы, что правильно, а что неправильно делается в области реформ. Но, к счастью, или, к сожалению, почти любой промежуточный или конечный шаг вызывает самые разные толкования и среди ученых, и среди различных групп населения. Следовательно, здесь необходим качественно иной тип саморегуляции субъекта.

Дробижева Леакадия Михайловна — доктор исторических наук, профессор, директор Института социологии РАН.

Ответит ли социология на вызовы современного российского общества?

Социология как наука всегда получала новые стимулы к развитию в периоды крупных общественных трансформаций. О.Конт и Г.Спенсер искали ответы на вопросы о том, какие изменения будут происходить с человеком и обществом в эпоху, которую мы теперь обозначаем как “современность”. Развитие социологии в России на рубеже XIX-ХХ веков также было связано с социальными переломами. То же происходило в 60-х годы в период “оттепели”, когда рождалась та социология, в системе которой мы сейчас работаем. Мне приятно отметить, что те люди, которые стояли у истоков новой российской социологии, находятся сегодня в этом зале. Здесь же и те, кому принадлежит будущее науки — наше студенчество, молодежь, от которых зависит, какой станет социология в XXI веке.

Для того, чтобы понять, что же будет с нашей наукой, необходимо определить, каков “каркас” современной социологической науки, какие проблемы она сегодня может, а какие пока не может решать, и что предстоит сделать ей в этом направлении, а также как должна измениться сама наука, чтобы ответить на вызовы времени?

Сегодняшнее состояние социологии характерно тем, что она перестала быть только академической наукой, и стала наукой вузовской, что говорит о ее потенциале. Появляются различные формы учебно-научной деятельности, например, инновационные группы, где молодежь работает совместно с маститыми профессорами. Вторая характерная черта каркаса современной социологии состоит в том, что сформировалось теоретическое ядро науки. Мы готовы осмысливать и оценивать историю социологии, делать ее достоянием не только научного сообщества, но и широкой российской общественности. Это видно на примере работ П.А.Сорокина и других наших классиков. Сегодня мы уже не рассуждаем о том, западная ли это наука или нет. Налицо период глобализации, причем такой глобализации, когда каждая страна по-своему отвечает на вызовы времени и создает свои собственные социологические представления, поэтому можно говорить о японской, латиноамериканской, российской социологиях.

Третья характерная черта сложившегося каркаса социологической науки — это то, что она перестает быть дилетантской наукой. В ней работают в основном профессионалы. Это тоже очень важно и позволяет нам оптимистически оценивать развитие нашего научного знания.

Естественно, важно содержание науки, насколько она отразила реалии современной жизни. И здесь есть и достижения, и провалы. Наверное, никто не будет отрицать, что социология все-таки сумела ответить на многие вызовы сегодняшнего времени. Об этом можно судить хотя бы по тому, что в ней появились совершенно новые темы и направления такие, как, например, исследования “новых солидарностей”, социология бедности, неравенства, новых элит, предпринимательства, терроризма и насилия, коррупции, легитимации новых институтов власти и еще ряд других. Однако обозначенные направления еще далеко не разработаны, это дело будущего. От того, какие люди будут работать в науке, зависит, будут ли эти проблемы решены.

Мы переживаем период глубоких трансформаций нашего общества. Эти трансформации происходят не в одной, а сразу во всех сферах нашей жизни. Налицо тяжелые последствия трансформации посттоталитарного общества, весьма травматические для всех его членов. Когда изменения происходят в какой-либо одной сфере общественной жизни, они корреспондируют с остальным относительно стабильным социальным миром, и человек приспосабливается к ним. Когда же происходят изменения сразу во всех сферах, то это действительно очень сложный процесс, и для его “проживания”, а тем более и научного анализа. Нужна внутренняя мобилизация.

Вторая особенность современного российского общества заключается в следующем. В посттоталитарном обществе уже разрушено прошлое, но еще нет каркаса для будущего, в результате происходит атомизация индивидов. Не завершив модернизацию, мы перешли к этапу формирования новых идентичностей, свойственных состоянию постмодерна. Такого рода процессы могут изучаться социологией только на основе междисциплинарной интеграции с другими науками, прежде всего, с психологией и культурологией. Не размывается ли при этом содержание социологии? Нет, происходит становление нового видения при сохранении особых предмета и объекта социологического исследования. Поскольку о предмете социологии говорил каждый новый директор Института социологии РАН, я не буду следовать этому рискованному опыту. Мы живем в плюральном обществе, каждый может формулировать свой предмет исследовательской деятельности и свое видение этого предмета.

Плюрализм, связанный с пространственным, этнокультурным разнообразием мира, является третьей существенной чертой изучаемого нами современного общества. Это разнообразие приобретает сейчас глубокий смысл.

Мы можем обратиться к любым примерам. Если вы поедете куда-нибудь в далекое якутское село, то столкнетесь с тем, что люди там много лет не получали зарплату, в ходу разного рода “местные валюты”. А в это время многие, в том числе и присутствующие в зале, обеспеченные жители столиц выезжают из России с картой “VISA” в кармане и получают свои деньги где-то далеко за рубежом. Мы не просто пользуемся различными способами оплаты нашего труда, мы живем в разных системах отношений. Налицо многообразие новых социальных стратификаций. Среди людей, относящих себя в ходе опроса общественного мнения, к низшей социальной страте, оказывается, 40% приобрели какие-то новые виды товаров, около 30% пользуются новыми автомашинами, которые купили в течение последних 10 лет. Мы должны изучать именно эти процессы атомизации и плюрализации общества. Как? Социология плюралистичного, трансформирующегося, атомизированного общества должна быть более “пространственной”. Она должна быть социологией “локусов”, “локальностей”, “мест”, — только тогда она сможет представить все многообразие мира, в котором мы живем. Она должна использовать широкую методологию, потому что старые подходы, которые, конечно, ни в коем случае не отбрасываются, обязательно должны быть дополнены новыми, прежде всего, конструктивистскими, деятельностными. Поэтому далеко не случайно в магистерских, диссертационных, студенческих работах мы встречаемся с тем, что молодые и немолодые исследователи используют концепции А.Шюца, Э.Гидденса, Т.Лукманна. Без этой интеграции наука не сможет найти ответы на вопросы сегодняшнего дня.

Келле Владислав Жанович — доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института человека РАН.

Цивилизационный подход и проблемы формирования теории исторического процесса

Мы с вами живем в переломную эпоху и, конечно, люди неизбежно задумываются над перспективами развития страны и мира. Поэтому проблемы теории исторического процесса сейчас, я думаю, не менее актуальны, чем социологические. Действительно, доминировавшая у нас долгие годы теория общественного развития, основанная на марксистской концепции общественно-экономической формации, оказалась неадекватна для понимания и объяснения процессов, которые происходили в обществе, и прогнозирования перспектив нашего развития.

В 80-е годы возник интерес к теории цивилизаций, и цивилизационный подход начал широко разрабатываться в нашей литературе. Появилось множество различных точек зрения, концепций, подчас противоречащих друг другу, и нельзя сказать, что этот процесс завершен, хотя многие ходы мысли уже проработаны достаточно отчетливо. Мне бы хотелось сформулировать основные устоявшиеся идеи цивилизационного подхода и определить значение данного подхода для понимания перспектив общественного развития.

Понятие “цивилизация” до сих пор трактуется по-разному. Мне кажется, что наиболее перспективным является подход, выработанный еще Л.Морганом, затем Ф.Энгельсом, согласно которому цивилизация — это форма организации общественной жизни, связанная с возникновением разделения труда и товарного производства. Этот момент я хотел бы прокомментировать. Дело в том, что понятие цивилизации многопланово. Под цивилизацией иногда понимают чисто материальную сторону развития в отличие от культуры. В то же время понятие цивилизации рассматривается просто как некое выражение цивилизованности. В марксизме понятие цивилизации не получило, к сожалению, категориального оформления, хотя часто упоминается в различных контекстах. Энгельс рассуждал о возникновении цивилизации, Маркс говорил о цивилизующей роли капитала, имея в виду проникновение товарно-денежных отношений в натуральные, так сказать “естественные” общественные структуры. Таким образом, можно зафиксировать связь возникновения цивилизации с процессами перехода человечества от первобытного состояния к состоянию разделения труда, развитию товарного производства, в этот период происходило также увеличение численности населения, и прежние формы организации общественной жизни оказались уже недостаточными для того, чтобы человечество могло существовать и развиваться дальше. Это и есть период возникновения цивилизации.

Э.Дюркгейм также связывал возникновение цивилизаций с процессами разделения труда, что является необходимым условием материального и интеллектуального развития общества. Оно также представляет собой, по его словам, “источник цивилизации”. Таким образом, концепция цивилизации, связывающая ее возникновение с разделением труда, имеет достаточно длительную историю. Опираясь на этот опыт, мне кажется, мы можем определить цивилизацию как определенный способ существования человечества в условиях общественного разделения труда. Это очень простое определение, тем не менее, выражает существо дела. Именно “способ существования” вместо способа производства, на котором базировалась теория общественно-экономических формаций. Определяемое таким образом понятие цивилизации подчеркивает необходимость формирования в антагонистическом, противоречивом обществе неких связующих, интегрирующих механизмов, которые позволяют человечеству выживать, существовать, двигаться к лучшему. Так, мы фиксируем общественную потребность в определенных формах организации общественной жизни и появление в ходе исторического развития социальных структур, интегрирующих сообщество людей в нечто целостное. Эти структуры я назвал цивилизационными механизмами.

Для того, чтобы раскрыть дальше понятие цивилизации, стоит обратить внимание на следующее. Вся история разработки понятия цивилизации в XIX веке в трудах Н.Я.Данилевского, О.Шпенглера, А.Тойнби и других, характеризуется тем, что, во-первых, понятие цивилизации связывается с отрицанием единства исторического процесса. Именно так обстоит дело в рассуждениях Тойнби, Шпенглера, хотя у последнего понятие цивилизации выступало как некое частное понятие. На первый план он поставил понятие культуры, фактически же речь шла о выделении определенных культурно-исторических типов обществ, а цивилизация рассматривалась как завершающий этап развития этих типов. Такого рода теории у нас неоднократно подвергались критике, в то же время они выражали определенное видение истории, видение социальной действительности.

Они справедливо фиксировали, что особенность цивилизации состоит в том, что это — социокультурное образование. Это не просто социальный тип, а определенное социокультурное образование, связывающее воедино социальную систему и культуру общества. Более того, культура при этом выступает “душой” цивилизации (А.Тойнби), является формирующим началом, ядром цивилизации. Цивилизации отличаются друг от друга своей культурой. Конечно, для того, чтобы стать формирующим, формообразующим началом, ядром цивилизации, культура сама должна быть достаточно мощной. Таким образом, цивилизационный подход принципиально отличается от концепции общественно-экономических формаций видением исторического процесса. Понятие цивилизации выступает не просто как новая категория, введенная в исторический анализ, а определенная методология, иное видение общественного развития.

В чем состоят основные отличия этой методологии от формационного подхода? Я бы выразил их в следующих моментах. Для К.Маркса “формация” характеризует общество как объективный естественно-исторический процесс. Анализ же цивилизации обязывает исследовать культуру этого общества. То есть исследовать не только объективную, но и субъективно-личностную сторону истории, брать общество как нечто целостное. Если системообразующим началом формации являются общественные отношения, способ производства, производственные отношения, то системообразующим началом цивилизации, как я уже говорил, является культура. Наконец, если формация есть понятие всемирной истории, то понятие цивилизации может описывать как всемирную историю, так и локальные сообщества и культуры. Очевидно, что идея локальной цивилизации является вполне здравой и приемлемой. Однако ее не следует абсолютизировать и доводить до отрицания единства исторического процесса. Рассматривая современное общество, мы не можем обойтись без понятия единой земной цивилизации, включающей в себя все многообразие культур. Таким образом, понятие локальной цивилизации вовсе не однозначно связано с отрицанием единства исторического процесса, как это зачастую представляют. Многообразие исторического процесса и его единство не противостоят друг другу.

Привычные объекты анализа — различные стороны общественной жизни: рынок, экономика, государство, право, культура — выступают в методологии цивилизационного подхода как цивилизационные механизмы, выполняющие функции интеграции общества.

Я вовсе не отрицаю необходимость применения формационного подхода для решения определенных проблем. Однако интегрирующие функции социальных институтов становятся ясны именно при цивилизационном анализе.

Оценивая перспективы взаимодействия локальных цивилизаций на современном этапе, необходимо выделить активную роль западной цивилизации, которую называют также техногенной цивилизацией. Существует как возможность войн цивилизаций, так и путь диалога культур, диалога цивилизаций и создания единого человеческого сообщества, которое не отрицает многообразие культур, но базируется на этом многообразии как богатстве всего человеческого рода.

Резник Юрий Михайлович — доктор философских наук, профессор, руководитель Центра Института социально-политических исследований РАН, директор Института социальной инженерии МГУДТ.

Пути междисциплинарной интеграции и методологического синтеза социальных наук в современной России

Подзаголовок моего выступления таков: “О некоторых аспектах переустройства социальной науки”. Попытаюсь высказать несколько тезисов и интуитивных соображений.

В качестве эпиграфа к выступлению мне хотелось бы взять слова известного французского архитектора Ж.Корбюзье — человека весьма неоднозначного, талантливого, олицетворяющего целую эпоху в градостроительстве: “Сожги то, что любил и люби то, что сжег”. Именно так приходится поступать и социальному ученому, вошедшему в противоречие с собственными теоретическими построениями и неудовлетворенному состоянием дел в своей науке.

1. Социальная наука едина и ее внутренние деления весьма условны и относительны, а чаще всего институционально или лично обусловлены.

Я никоим образом не отрицаю специализацию в науке, но возникновение новых субдисциплин зачастую превращается в фарс: нельзя составную часть названий многих научных дисциплин “логия” бесконечно прилагать и склонять, как нам заблагорассудится. Оказывается, сегодня мы все должны изучать акмеологию, и еще много других “логий”. Более того, сейчас организуется множество институтов и академий, создатели которых предлагают нам все новые названия новых научных дисциплин.

На мой взгляд, корни теоретического единства социальной науки необходимо искать в единстве объекта и универсальности проблем, которые ставят и пытаются решить социальные исследователи.

2. Социальная наука, будучи особой формой саморефлексии обществом самого себя, обладает свойством прозрачности и проницаемости дисциплинарных границ, образуемых на первых порах лишь с целью обозначить предмет исследования и закрепляемых впоследствии институционально с учетом личных и групповых интересов.

Вероятно, нет необходимости обосновывать приведенное суждение.

Мы, к сожалению, забываем о рефлексивной сути научного познания, в котором познающий субъект выступает в позиции внешнего наблюдателя по отношению не только к изучаемому объекту, но и к самому себе. Его представления о природе объекта — такой же важный предмет исследования, который должен входить в исследовательское поле в качестве необходимого компонента.

3. Социальная наука не только рефлексивна, но критична по отношению как к самой социальной реальности, которую она призвана постигать, так и к путям ее постижения, самим исследователям, переживающим и изучающим эту реальность.

Ученый идеализирует, а точнее типизирует мир в соответствии с собственными идеалами, теоретическими конструкциями. Он увлечен, а, следовательно, не критичен к самому себе и своим созданиям. Научная критика еще не есть опровержение реальности с позиций тех или иных идеалов, принципов, подходов. Как говорят: истина не всегда такова, какой она кажется ученому. Критиковать с позиций науки — это, значит, обогащать и дополнять рациональную картину мира новыми знаниями, формировать панорамное видение реальности с учетом видения других исследователей, представляющих иные подходы и течения в научном сообществе.

Игры в объективизм и другие “измы” есть лишь защитная реакция и попытка оправдать собственную профессиональную беспомощность, облечь ее в наукообразную форму.

4. Социальная наука, чтобы быть адекватной запросам общества, должна изменить базовые представления о мире, на которых зиждется наше миропонимание и мировосприятие.

Дискретность и разорванность социального пространства, нелинейность и неравномерность общественного развития — вот далеко не полный перечень характеристик социального мира.

Время типовых, организационно устойчивых форм социальности, именуемых институтами, проходит. Институционализм и институциональность — последний рубеж, который вскоре будет покинут позитивистски и объективистски мыслящими учеными.

Надо, наконец, признать, отнюдь не в угоду постмодернистам, что социальная реальность изменчива, неустойчива и текуча. Никакой постмодернизм не в состоянии выразить и объяснить в научных терминах всех ее колебаний, поскольку он превозносит хаос и базируется на абсолютизации идеи энтропии как меры беспорядка.

Прерывность социальной реальности и искривление социального пространства приводят, с одной стороны, к образованию зон ускоренного роста, с другой, к консервации традиционных укладов и культур, уживающихся с элементами западной модернизации.

Вывод: социальная наука, если она желает оставаться наукой, должна учитывать следующие радикальные тенденции, изменившие облик современного мира и мирового развития:

1) неравномерность общественного развития, возникающая в результате искривления социального пространства, образования “черных дыр” на геологических изломах и расколах земного шара и в точках пересечения космических сил;

2) искривление пространства обусловлено в свою очередь действием магнитных и других энергетических потоков, волн, образующих в своей совокупности единое энергетическое поле Вселенной;

3) современная социальность, использующая достижения научно-технической революции, порождает цепь необратимых последствий, идущих вразрез или в противовес естественным законам мироздания;

4) разнообразные конфликты и противоречия современного общества обусловлены в свою очередь аномалиями общественного развития, идущего вопреки этим законам (мы слишком далеко ушли от своего материнского лона — Природы, чтобы осознать всю пагубность настоящего движения);

5) различные уровни и слои социальной реальности энергетически заряжены и обладают разным потенциалом, что заставляет людей прибегать к тактике “собирания” ресурсов на различных этажах общественного здания.

Я не собираюсь излагать здесь собственное кредо энергетизма и энергетической концепции общественной жизни, у меня его нет. И я здесь не являюсь первооткрывателем. Достаточно сказать, что у Т.Парсонса и других представителей постклассической науки энергетический обмен присутствует наряду с информационным обменом в системах социального действия.

5. Социальная наука, чтобы соответствовать велениям времени должна стать естественной наукой о социуме и социальной жизни людей (естественной не в смысле использования естественнонаучной методологии, а в смысле следования законам мироздания).

Нынешняя наука и ее фундаментальные положения порождены, к сожалению, болезненным воображением ученых, измученных и истощенных решением проблемы выживания в прямом и переносном смысле — выживанием всего общества как некой экономической целостности и собственным поиском хлеба насущного.

Быть естественной наукой — это не значит следовать канонам уже сложившихся естественных наук (хотя есть чему у них поучиться). Гораздо важнее принять принципы и законы естественного порядка мира как неотъемлемые условия существования человека и общества.

Естественность выражает меру гармонии с Природой, слияния с нею в едином потоке жизни. Это — принятие человеком естественного порядка жизни и существования, царящего с незапамятных времен в Природе. Поэтому социальные законы необходимо рассматривать как превращенную форму естественных законов мироздания, управляющих ходом земной жизни людей. Иными словами, перефразируя известное высказывание классика, можно сказать, что социальное в самом прямом смысле есть естественное, преобразованное человеком в соответствии с законами Природы.

Этого нельзя сказать о современной социальности со свойственной ей ярко выраженной тенденцией бегства человека к мнимой свободе и подальше от Природы. В ее нынешнем виде она выступает аномалией, раковой опухолью на теле Природы (не хочу пугать страшными словами). С этим связаны все напряжения и противоречия общественного развития, все катаклизмы последнего времени, и социальные, и природные. Общество продолжает линию аномального развития, разрушая окружающую среду и живя не в согласии с Природой, а вопреки ее предупреждениям, приближая тем самым час расплаты.

Согласие с Природой, гармонизация отношений с ней — не единственный принцип естественной науки об обществе. В качестве других универсальных требований выступают также принципы уважения и бережного отношения ко всем формам существования живой и неживой материи, принцип энергетического единства мира, принцип общности Красоты, Добра и Истины как универсальных ценностей освоения, а не преобразования всего мироздания.

Я далек от мысли, что человечество должно только приспосабливаться к условиям Природы, улавливая каким-нибудь шестым чувством ее сигналы. Жить в согласии с Природой — это вовсе не значит заниматься собирательством и рыбной ловлей. Необходимо постичь правила освоения Природы, в том числе правила пользования ее дарами. Эти правила проявляются в действии природных закономерностей и зашифрованы в кодах, к изучению которых еще только предстоит приблизиться социальной науке.

Вывод: построение естественной науки об обществе и человеке невозможно без использования потенциала, накопленного за многие столетия другими науками о Природе. Сегодня уже назрела интеграция не внутри социальных дисциплин (это вопрос вчерашнего дня), а интеграция социальных и естественных наук в рамках единой социоприродной концепции мира. Дихотомия “Общество — Природа” уже давно и безнадежно устарела. Общество есть неразрывная часть Природы — нашего общего дома со всеми живыми существами как обозримой, так и невидимой Вселенной.

Возражения против возможности интегрированного знания об обществе как исключительно природном явлении (мы склонны упрощать и недооценивать несоциальную природу) будут, конечно, раздаваться. Возращение социальной науки в лоно естествознания — процесс достаточно длительный и сложный.

6. Как бы это, возможно, странно не звучало, необходимо вернуть человека и человеческую проблематику в социальную науку. Последняя должна помочь раскрыть в большей мере естественный потенциал человека.

Человек ушел из содержания социальной науки, так как он, в отличие от общества, всегда рассматривался в единстве биологических и социальных начал. Теперь, когда многими учеными осознается неразрывная связь общества с природой, а общество трактуется так же, как социоприродный феномен, пора, наконец, признать, что человек и общество находятся в одном ряду и на одном уровне эволюционного развития.

Мы потеряли естественную связь с Природой, нарушив не только информационный и энергетический обмены с ней, но и обмен веществ. Человек оказался закрытой системой, закрытой для влияния Природы и дальнейшего эволюционного развития. Он поставил между собой и Природой множество посредников — технических средств, искусственных вещей. Вот уже много тысячелетий мы как вид топчемся в своем развитии практически на месте. Мы не умеем общаться с другими живыми существами на Земле, заранее принизив их статус на лестнице эволюционного развития. В отличие от животных мы не умеем чувствовать приближающуюся опасность — стихийное бедствие, катаклизм, мы лишены способности взаимодействовать естественным образом с энергетическими и информационными потоками, происходящими в Природе. Мы передали эту важную функцию машинам, обеднив тем самым свою собственную природу.

Социальная Вселенная человека — это, прежде всего, созвездия “Личность”, “Культура”, “Общество”

В свете естественной концепции социальной реальности совершенно иначе трактуются понятия “личность”, “культура” и “общество”, вынесенные в название нашей конференции и призванные по замыслу ее организаторов очертить исследовательское поле. Личность — это то, что человек делает из себя сам, иногда вопреки естественным законам, постигая культуру данного общества. Культура в ее первоначальном смысле есть возделывание природы, использование ее богатств в целях выживания и сохранения рода человеческого. Общество же есть форма совместного существования людей, призванная изначально поддерживать порядок, регулировать отношения и снимать напряжения.

Сегодня связи внутри данной триады существенно деформированы и искажены. И пусть гуманисты сколько угодно твердят о высоком назначении человека, о культуре как способе его свободного развития и возвышения над миром природы, подчинения его потребностям, я до сих пор не знаю, о какой культуре и о каком человеке они говорят. Индустриальная культура разрушает Природу, превращает человека в демиурга, способного якобы изменить естественный порядок вещей, сложившийся в Природе. Поэтому современный человек — это огромное и страшное чудовище, которое продолжает рубить ветку, на которой само сидит, испытывая уже не первое десятилетие терпение природных сил.

7. Социальная наука может быть реализована практически в виде рациональных рекомендаций и адекватных ответов на вызовы, которые ставит перед человечеством и отдельными человеческими сообществами Природа.

Этих вызовов сегодня несколько, а ответов должно быть гораздо больше. К ним относятся:

– глобализация и универсализация социокультурных изменений во всех уголках земного шара;

– обостренное восприятие личностью и группой собственной идентичности, в том числе идентичности с Природой, национальной, культурной, стилевой (выбор смыслов и стиля жизни);

– экологическая опасность, нависшая над земным шаром как нашим общим домом и грозящая перерасти в глобальную катастрофу (экологизация мышления);

– информационная безопасность индивида и общества, защита сознания личности от информационных вирусов, несущих ярко выраженную психопатологию (информационная деформация сознания);

– перманентная информационная революция, ниспровергающая прежние мировоззренческие и нравственные устои, то есть превышающая пределы и возможности человеческого восприятия, с одной стороны, и скидывающая одежды с семейных ценностей и тайн человеческого бытия, с другой (деморализация личности и общества);

– ненасильственное решение межэтнических и межконфессиональных конфликтов, обрушившихся на мир в результате крушения прежних империй и нарушения геополитического равновесия, базирующегося на энергетическом единстве всего мира;

– проблема исчерпанности прежней индустриальной цивилизации и культуры, принесшей наряду с безусловными успехами массу негативных последствий, поставивших планету на грань самоуничтожения;

– и последнее в данном ряду, но не последнее по счету: исчерпанность и тупиковость прежней научной картины социального мира, базирующейся на игнорировании связи с Природой и принципах диалектики.

Щербина Вячеслав Вячеславович — доктор социологических наук, профессор, заведующий кафедрой управления человеческими ресурсами Высшей школы экономики (Университета).

Феномен менеджмента в России в контексте глобализации. А есть ли в России менеджмент?

Уважаемые господа, дамы, товарищи, смотря как какое обращение согласуется с Вашими политическими убеждениями! К основным чертам нашей конференции я бы отнес, прежде всего, междисциплинарность и ориентацию на проблемы глобализации. Под глобализацией можно понимать что угодно: развитие транснациональных корпораций, как это делает, например, американский исследователь Дж.Ритцер, называя это процессом “макдонализации”. Однако глобализацию можно понимать и как изменение феноменов культуры, экономической и социальной организации. Обсуждение технической стороны дела мне не интересно, как и констатация процесса технической рационализации. Это факт банальный и вряд ли может быть темой конференции. Если же мы говорим, что процессы глобализации затрагивают каждый элемент социальной жизни, меняют формы социальной организации, наше поведение и культурные представления, тогда эта тема, с моей точки зрения, заслуживает того, чтобы мы о ней говорили.

Я коснусь лишь одной узкой проблемы в этом контексте, а именно феномена менеджмента. Этот термин мы стали активно употреблять по отношению к нашей реальности с конца 80-х годов, ранее он описывал лишь нечто, характерное для западных капиталистических стран. Дело дошло до того, что он существенно потеснил понятие “управление” и в общественном сознании, и в научном дискурсе. При этом обычно ссылаются на его словарное, а отнюдь не социально-научное определение. Тогда слово “менеджмент” предстает синонимом слова “управление”, иногда, правда, делаются оговорки, что менеджмент как-то связан с работой в рыночной среде.

На самом деле научное понимание термина “менеджмент” продуктивно именно в контексте осмысления процессов в социальной организации, которые позволяют связать его с проблемой глобализации. Если посмотреть работы серьезных авторов, назову лишь две фигуры, хотя можно было бы перечислить и двадцать. Это Питер Друкер, известнейший управленец, и Альфред Чендлер, экономист, который исследовал институциональные проблемы организации. В их работах мы увидим, что менеджер — это далеко не синоним управляющего.

Питер Друкер подчеркивает, что менеджер по своей роли противостоит в известном смысле линейному управленцу низшего уровня и предпринимателю в позиции управленца (последний строит краткосрочные стратегии, ориентированные на максимизацию прибыли). Менеджер же работает против максимизации прибыли. Его задача — долгосрочное выживание, что требует зачастую принципиально других решений. Менеджер также антоним оперативному управленцу или администратору, так как последние просто не решают проблемы эффективности. Более того, менеджер экономический аспект эффективности не рассматривает как самый главный.

В связи с этим возникает вопрос, был ли менеджмент в Советском Союзе? Существует ли менеджмент сейчас? Что мы преподаем на факультетах менеджмента? Как говорится, “а был ли мальчик”?

Итак, менеджер — это особый тип управленца, занятый стратегической работой со специфическим типом ресурсов, ищущий и оптимизирующий использование этого ресурса. Исторически он появляется в определенное время и в определенном месте. Так А.Чендлер указывает на период: с 1850 по 1920 гг. в США. У нас это, видимо, был период с начала 60-х, может быть 50-х годов, когда ресурсы “перестали лежать на земле”, возникла проблема их поиска. Таким образом, несмотря на отсутствие слова “менеджмент”, в Советском Союзе тем не менее велась менеджерская, по сути, деятельность, ориентированная на будущее и связанная с поиском ресурсов. В свое время я, например, работал руководителем службы управления персоналом. В тот период все мы действительно искали человеческие ресурсы по законам менеджмента.

В 90-е годы у нас появляется термин “менеджмент”, я вижу массу учебников и монографий по менеджменту, это слово бесконечно употребляется, но менеджера как такового в стране, с моей точки зрения, нет. Почему? Да потому, что практически исчезла проблема поиска ресурсов: они вновь “лежат на земле”. Деньги тоже не делают в организации — их воруют.

Как известно, если в 70-е годы мы были сильно ограничены в доступе к западной литературе по менеджменту, но тогда 60–70% управленческих рецептов (50% так уж точно) в нашей стране с оговорками можно применить, то сегодня ситуация, в которой мы оказались, противоположная. Нам доступна любая литература, но мы в состоянии использовать едва 10–15% даваемых в ней советов, поскольку с точки зрения социальной организации мы оказались отброшены на 60–70 лет назад. Наша реальность требует сегодня не менеджмента, а каких-то других форм управления.

В связи с этим у меня возникает вот какой вопрос. Я как человек, преподающий на факультете менеджмента и руководящий кафедрой по одному из направлений менеджмента, читающий теорию организации и социологию организации, без конца спрашиваю себя, что мы делаем. Мы преподаем рецепты, которые имеют все меньшее отношение к реальности.

Яновский Рудольф Григорьевич — сопредседатель Оргкомитета конференции, член-корреспондент РАН, доктор философских наук, профессор, руководитель Центра Института социально-политических исследований РАН.

Социодинамика культурных перемен

Приметы уходящего века — научно-технические и социальные революции, войны, огромные культурные изменения — требуют глубокого осмысления и нового видения окружающего мира и человека в нем. Поэтому не случайно на рубеже веков мы обсуждаем необходимость интеграции научного знания для изучения человека, культуры и общества.

Культура сегодня — мощный потенциал, важнейшая сила, благополучная среда, включающая в себя социокультурные области материальной и духовной деятельности человека и страны, обеспечивающая прорыв народов в XXI век. Духовная культура каждого человека развивается снизу из глубины каждого народа и человечества в целом. Они оказывают воздействие друг на друга. Духовная культура — сфера очень нежная, тонкая и открытая для вторжения чуждых, антиобщественных влияний. Будучи извращенной, она становится страшным оружием, а заботливо выращенной — определенным и строгим, образным мировоззрением и мягким средством воспитания, управления, становления глубокой, интересной и разнообразной.

Разумеется, развитие культуры — не единственный фактор, гарантирующий позитивное развитие общества, но без нее не решить проблемы современного мира, не защитить, не сохранить планету Земля, не обеспечить мир, не преодолеть невежество, насилие, равнодушие, догматизм, жадность и корысть, не утвердить сочувствие, дружбу и любовь.

Культурологическое знание развивается, как правило, в двух направлениях: рассмотрения материальной культуры (техника, производство, архитектура, опыт, материальные ценности) и духовной (наука, искусство, просвещение, религия).

Субъектом управления народной культуры становится социальное государство, определенные социальные группы, слои, классы, гражданское общество, семья и личность, которые вносят определенное идейное влияние на мировоззрение и позиции профессионалов и любителей сферы культуры.

Важной задачей культуры является формирование облика гражданского общества во всех его проявлениях, в котором люди чувствуют себя свободными. Разумеется, каждой нации присуща своя культура, но каждая национальная культура развивается во времени и пространстве лишь во взаимодействии с культурами других народов. При взаимовлиянии культур складывается мировая культура, ценность которой — в многообразии духовных традиций, взглядов, укладов, навыков. Задачу укрепления их единства не решить без просвещения, воспитания, без общения, развития, общей культуры людей, социального облика городов и сел.

Диалог культур в ХХ веке из литературного жанра превратился в философскую, социальную категорию. Из культуры мира не исключается никто. Толерантность базируется на принципе “Я уважаю”. Это предполагает сотрудничество по защите разнообразных культур различных народов, бережного отношения к ним. Каждый гражданин обязан нести свою собственную долю нашей общей ответственности.

Народное образование — путь к высокой культуре. Проблемы образования и воспитания являются центральными с точки зрения политического, производственного и культурного развития страны, творческого роста молодежи. Общество, его политические руководители меняют свое отношение к образованию, культуре, науке и общественной теории, но очень медленно и неохотно. Необходимо стимулировать творческую активность политиков, ученых, научную молодежь, формулировать перспективные социальные заказы, проекты, привлекать ученых и специалистов к разработке естественных и гуманитарных научных экспертиз, важнейших проектов. К сожалению, такой ответственный подход игнорируется. Стихийность “обесчеловечность” прогресса науки и техники, технократическое мышление обернулись деградацией человека, природы, социальной жизни.

Следует подчеркнуть что, неграмотность и невежество крайне медленно отступают на нашей планете, а общее число неграмотных взрослого населения даже возрастает. В развивающихся странах реальных возможностей на учебу лишены миллионы людей. Четверть взрослого населения мира — неграмотно. Причем в большинстве из 25 наименее развитых стран число неграмотных превышает 80% населения.

Безнравственность проявляется также и в том, что лишь четвертая часть человечества владеет, имеет в своем распоряжении три четверти мировых богатств, сосредоточила в своих руках 90% научного и технологического потенциала планеты. Бесспорно, невежество, безграмотность, бескультурье во многих развивающихся странах ужасающи. Но невежество, бескультурье богатых людей в богатых странах также поражают. В конце концов, именно богатые являются источником социального паралича, препятствуют прогрессу.

Позором для богатых стран является то факт, что во многих развивающихся странах миллионы людей умирают от голода, от недоедания, страдают от различных болезней. В богатых странах сегодня много говорят и пишут о необходимости устойчивого развития. Устойчивое, предохраняющее развитие — задача действительно важнейшая. Без ее решения человечество не выживет.

Но при этом богатые хотят жить как прежде; то есть по-прежнему эгоистично использовать природные богатства, являющиеся общим достоянием, сохранять громадный дисбаланс в распределении между государствами материальных благ и научно-технического потенциала планеты в свою пользу.

Бесспорно, кто игнорирует приоритет человека, его благо, его свободу, тот поступает аморально. И все же долг всех мыслящих людей воспитывать в себе и в окружающих людях чувство вины, ответственности за все случившееся за все происходящее в мире.

Вместе с тем, важно видеть, что НТР приводит к коренному изменению содержания труда, все более приобретающего форму творческой, интеллектуальной деятельности, что в принципе обеспечивает духовное развитие человека и делает возможным гораздо более высокую степень свободы личности. Конечно, вызываемые НТР преобразования в содержании труда не осуществляются гладко, без противоречий.

Развитие новых технологий и информационных сетей облегчает общение людей друг с другом как на национальном, так и на интернациональном уровне. В стране уже более 5 млн. компьютеров связаны сегодня с сетью Интернет, что составляет около 20 млн. пользователей. В то же время этот процесс порождает и тенденцию к замыканию в себе и изоляции. Он способствует возрастанию свободного времени, формирует новый вид досуга, который оставляет человека на длительное время наедине с экраном его компьютера. Цель научно-технического прогресса — содействовать полному и всестороннему развитию возможностей и способностей, заложенных в человеке, обеспечению здоровой и достойной жизни для каждого.

Сегодняшние проблемы с развертыванием и использованием НТР, во всяком случае, в России, во многом обусловлены не недостатками образования, а материальными ценностями.

Наукоемкое, базирующееся на высоких достижениях НТР производство не может существовать без роста знаний, особенно гуманитарных, высокой культуры труда, без совершенствования всего образа жизни людей. Отсутствие широкого гуманитарного образования порождает нередко примитивное социальное мышление. Кое-кому кажется, что внедрение кибернетики призвано подорвать окончательно “этику труда”, создать “машинный рай”. Все будут делать машины, а человеку остается лишь потреблять в условиях изобилия и праздности. При этом игнорируется глубинная человеческая потребность в самореализации, в созидании, творчестве. Человек всегда был и будет единственным субъектом творческой деятельности на принципах социальной полезности, справедливости и демократичностью. Но, чтобы это действительно стало фактом, реальностью, нужны знания, образование, культура.

Причем, развитие науки и техники поставило перед образованием ряд сложных проблем. Необходимо иметь в виду, что сегодня системе обучения все труднее учитывать научные достижения, ибо они быстро “устаревают”, сменяются другими. По подсчетам специалистов, квалифицированный рабочий должен в течение своей трудовой жизни пять-шесть раз осваивать новую технику (так быстро устаревают приобретенные знания); половина технических знаний инженера устаревает каждые пять-семь лет; а восемьдесят процентов всех знаний, которые потребуются будущим специалистам (сегодня еще студентам) в течение трудовой деятельности, еще никому неизвестно.

Изменившийся характер труда, в котором возросло и постоянно возрастает значение нематериальных, когнитивных, интеллектуальных факторов, отвергает привычное понятие квалификации, приобретаемой рабочим посредством подражания или повторения одних и тех же действий. Потребность в приобретении и повышении квалификации ныне связана прежде всего с приобретением знаний и постоянным их обновлением. Система образования должна готовить людей не столько для постоянной работы по той или иной профессии (специальности), сколько развивать в них способность более или менее свободно самостоятельно ориентироваться в меняющемся мире новых технологий.

Отсюда вытекает основная задача современного образования — способствовать овладению методологией формирования системы знаний. Конечно, система образования должна давать специалисту новые знания, поскольку он не может их бесконечно черпать из прежнего запаса. Но одновременно она должна вооружить его принципами отбора знаний, чтобы он не <утонул> в потоке информации.

В школе, особенно в младших классах, важно акцент сделать на тренировку внимания, памяти, самого мышления. Это особенно важно в условиях господства телевидения. Слишком быстрое чередование информации, “перескакивание” с одной программы на другую, наносит вред процессу открытия ребенком мира, поскольку лишает его возможности осмыслить полученную информацию.

Между тем, учащийся с самого первого класса должен быть не объектом, воспринимающим готовые знания, а своего рода исследователем в постижении основ научных знаний. Школа прививает в детях вкус к учебе, жажду и радость познания. Она лаборатория, в которую ученик приходит, чтобы делать открытия. Естественно, эти открытия будут для самого маленького человека.

Сама логика научно-технической революции, информационного, когнитивного общества, делает нереальными попытка сделать школьное образование сколько-нибудь энциклопедическим. Знания, входящие в содержание предмета обучения в школе, особенно в старших классах, должны быть достаточно основательны и фундаментальны, чтобы дать возможность овладевать современными науками, законами развития, но в то же время система их должна быть открытой и подвижной для того, чтобы быстро реагировать на изменения.

В еще большей степени все сказанное относится к высшей школе. Изменение содержания труда в условиях высокомеханизированного и автоматизированного производства приводит к возрастанию доли “мозгоемких” отраслей и профессий. На крупных предприятиях наряду с инженерами и конструкторами все более заметное место занимают и будут занимать физики, химики, математики. И не только представители естественных наук, но и гуманитарных: экономисты, социологи, психологи, специалисты по промышленной эстетике. В условиях кибернетизации производства эта тенденция еще более усиливается.

Современный специалист должен готовиться и как ученый. Его будущее определяется также способностью к исследовательской работе. В учебных планах технических вузов все большее место отводиться фундаментальным наукам, курсам по математике, физике, химии, биологии. Специализацию инженера, вероятно, целесообразно завершать непосредственно в условиях производства.

Гуманизация образования должна ликвидировать исторически сложившийся разрыв между науками о природе и обществе, повысить общую эрудицию научно-технических кадров. Преподавание общественных дисциплин и в первую очередь философии, истории, политической экономии социологии, политологии, социальной психологии, культурологии, иностранных языков, эстетики, классической литературы вооружает специалиста научной методологией изучения общественных процессов и явлений, приобщает его к сокровищам человеческой культуры.

Конечно, специализация, профессионализм необходимы. И все-таки специализация, профессионализм должны быть органично связаны с развитием общей культуры. Слабость специалиста в том, что он “видит” только свои знания и потому привыкает мыслить и действовать узко, как механизм. Культура позволяет специалисту интенсивнее общаться, сотрудничать с другими, то есть приобретать новый опыт, новые знания. Культура приобщает к другим областям знаний, а именно на стыке различных дисциплин сегодня как раз и делаются открытия.

Образование вырабатывает в людях ясное понимание необходимости планетарного сохранения жизни — новое качество общественного сознания, не имевшее места в прежние времена.

Уже начальная школа должна воспитывать детей в духе уничтожения всякого рода антагонизма и установления справедливого внутригосударственного и мирового порядка. Она воспитывает детей в духе любви к свободе, прививает детям уважение к свободе и достоинству других людей, других народов. Если мы, люди, хотим иметь перспективу, то должны придать всей системе современного образования глобально гуманистическую направленность.

III. ВЫСТУПЛЕНИЯ

Из выступления Владимира Ивановича Добренькова, доктора философских наук, профессора, декана социологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова, сопредседателя Оргкомитета конференции.

Я бы хотел отметить ту особую роль, которую социология призвана играть в жизни нашего общества. К сожалению, часто мы встречаемся с превратным представлением о том, что такое социология. Работу социолога отождествляют с определением разного рода рейтингов, политической ангажированностью.

Социология должна быть сегодня социально ответственна. Без сомнения, требуется мужество для того, чтобы говорить правду, обосновывать и публиковать свои прогнозы. Терпение и настойчивость необходимы, чтобы отстаивать место социологии в системе высшего профессионального образования. Социология по своей природе интегративная наука, дающая объективное и полное знание об обществе, необходимое для того, чтобы эффективно действовать в любой его сфере. Нам следует предпринять все усилия для формирования социологической культуры каждого специалиста, которые пойдут работать и в разные отрасли народного хозяйства, и в сферу государственной, политической власти.

Из выступления Игоря Константиновича Лисеева, доктора философских наук, профессора, заместителя директора Института философии РАН.

На рубеже веков, при переходе в новое тысячелетие, две проблемы становятся особо значимыми для человечества: глобализация и информатизация. Именно они звучат в эти дни в названиях различных конференций, семинаров. Наша задача осмыслить происходящие изменения, осознать, артикулировать, выразить в понятиях и донести это понимание до общественного сознания.

Мы имеем дело не с глобальными процессами, а глобальными проблемами, глубинным цивилизационным, культурным кризисом. Для выхода из него потребуется сформировать новые фундаментальные представления, новую философию природы, новую философию человека, новую философию общественного развития. Это трудный путь, и, наверное, нам надо пожелать друг другу вдохновения, мужества и настойчивости в решении этих судьбоносных для современного человечества проблем.

Из выступления Вадима Михайловича Межуева, доктора философских наук, профессора, главного научного сотрудника Российского института культурологии.

Интеграцию научного знания нельзя представлять как неизбежное следствие глобализации, препятствия к которому коренятся лишь в личных или групповых интересах исследователей. На самом деле происходит все большая дифференциация, размежевание наук, умножение числа научных дисциплин. Любая наука осознает себя как некоторую целостность, особого рода локус в пространстве культуры. Что же определяет единство наук? Это не может быть предметное единство, так как предметы наук множатся и дифференцируются. Это также не методологическое единство, методология у нас сегодня самая разная, причем разрыв между методологией естественных наук и наук о человеке и культуре до сих пор не преодолен, и вряд ли его можно преодолеть. Я абсолютно точно уверен, что единство науки надо искать не внутри, а вне нее, в обществе, которому она служит.

Мы обсуждаем с вами также тему глобализации. Не является ли это новым мифом? Вы знаете, только недавно в нашей стране все были помешены на модернизации. Теперь, как выяснилось, это всего-навсего политтехнология, изобретенная американскими обществоведами, специализировавшимися в исследовании стран третьего мира. Что же у нас глобализируется? Экономика? Сегодня даже на Западе понимают, что глобальный экономический проект провалился. Информатика? Это только технология. Давайте попытаемся разобраться, а не следовать чужим лозунгам.

Из выступления Николая Сергеевича Розова, доктора философских наук, профессора, профессора Новосибирского государственного университета.

Науку можно понимать очень широко, в таком случае и древние китайский, индийский, африканский мудрецы, и халдейские маги тоже занимались наукой. И в этом смысле наши социальные и гуманитарные поиски — тоже наука. Однако если говорить о науке в узком смысле, то есть отвечающей картезианским и позитивным критериям научности, сложившимся в современном естествознании, то ответ будет отрицательным. Мы не можем достичь пока общезначимости получаемых знаний и некоторой обязательной степени согласия о том, что некоторое положение на данном этапе является доказанным. Поэтому я хотел бы поздравить всех присутствующих с тем, что мы сейчас с вами присутствуем на открытии конгресса социальных алхимиков. Социальные науки сейчас находятся, если сравнивать с математикой, в состоянии до Архимеда. А если говорить об естествознании, то социальные науки находятся в состоянии до Декарта. Однако я надеюсь, что сейчас мы подошли к некоторому моменту кристаллизации накопленных знаний и методологии и, следовательно, к прорыву к тому, чтобы социальные науки стали науками быстрых открытий, должна появится некоторая общезначимая интеллектуальная машинерия, некоторое поле согласия, в котором мы бы получали достоверные результаты.

Из выступления Бориса Григорьевича Юдина, члена-корреспондента РАН, доктора философских наук, профессора, директора Института человека РАН.

IV. К ИТОГОВОМУ РЕШЕНИЮ КОНФЕРЕНЦИИ

Отметив высокий уровень научных дискуссий и значимость обсуждаемых проблем, конференция постановляет:

1. Принять к сведению сообщения руководителей секций и круглых столов.

Прозвучавший в докладах и выступлениях анализ заявленных в названии конференции тем показал готовность российского научного сообщества искать пути интеграции социально-научных знаний и, главное, возможность достичь определенной степени согласия на этом пути.

2. Оргкомитету подготовить и направить от имени участников конференции предложения в Министерство образования РФ о включении в число обязательных гуманитарных и социально-экономических дисциплин федерального компоненты социологии, культурологии, психологии.

Конференция еще раз продемонстрировала необходимость тесного сотрудничества академической и вузовской науки. Практически всех без исключения участников глубоко волновали проблемы качества высшего профессионального образования, как в области общественных, так естественных и технических специальностей. Сохранение достигнутого и повышение уровня социально-гуманитарной подготовки является важнейшим фактором воспроизводства кадрового потенциала, идейного богатства отечественной науки и развития нашего общества. Без этого проблемы интеграции научного знания и глобализации социальных связей теряют смысл.

3. Сформировать оргкомитет по проведению 2-й Всероссийской научной конференции “Человек, общество и культура” в ноябре 2001 г. на базе МГУ им. М.В.Ломоносова совместно с Российской Академией наук и другими научными учреждениями и институтами.